Финразверстка от Финразведки

Стоимость арестованного и конфискованного имущества в России постоянно растет, достигнув в прошлом году более 60 млрд рублей

В России растет количество арестованного и конфискованного имущества: ежегодно арестовываются активы на сумму около 61 млрд руб., следует из данных финразведки. У бизнеса активность силовиков в экономике вызывает тревогу.

Как растет криминализация экономики

Последние несколько лет в России стабильно растут показатели суммы ущерба по уголовным делам, стоимости арестованного и конфискованного имущества. Это следует из материалов Росфинмониторинга (финансовой разведки), подготовленных для четвертого раунда оценки со стороны fatf (Financial Action Task Force, международная Группа разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег). Документ, подлинность которого подтвердил источник РБК в российском ведомстве, составлен на основе сведений из баз данных и документов МВД, ФСБ, СКР, ФСО, прокуратуры и таможни.

Согласно материалам финразведки, в среднем в год арестовывается имущество на сумму 61 млрд руб. Этот показатель вырос с 40 млрд руб. в 2013 году до 77,5 млрд в 2017-м. В 2018 году только за первое полугодие было арестовано активов на 47,9 млрд руб. Количество удовлетворенных судами ходатайств следователей об аресте имущества выросло с 15 тыс. в 2013 году до 40 тыс. в 2017-м.

Из 350 млрд руб., арестованных по всем уголовным делам, 250 млрд пришлись на преступления в кредитно-финансовой и бюджетной сферах (включая налоговую), а также коррупционные дела. В финразведке уточняют, что на эти секторы приходятся наиболее крупные суммы среди арестованных средств.

По результатам применения различных форм конфискации с 2013 по 2017 год преступники лишены доходов на сумму 300 млрд руб., говорится в документах. За это же время фигуранты уголовных дел добровольно возместили ущерб на сумму более 200 млрд руб. (в среднем — около 37 млрд в год).

Растет и общая сумма ущерба по оконченным уголовным делам — с 141 млрд руб. в 2014 году (данные за 2013 год в отчет не включены) до 189 млрд в 2017-м и 183 млрд только за первое полугодие 2018-го. Рекордным по этому показателю стал пока 2016 год с 272 млрд руб., однако обобщенные данные за 2018 год могут превзойти этот показатель.

Росфинмониторинг приводит также данные ФСБ о сумме предотвращенного органами безопасности ущерба: в 2013 году — 34 млрд руб., в 2014-м — 142 млрд, в 2015-м — 364 млрд, в 2016-м — 42 млрд и в 2017-м — 180 млрд.

Как финразведка предотвращает отмывание денег

Спецслужбами пресечена деятельность 22 масштабных финансовых площадок по проведению сомнительных операций с признаками отмывания денег. Финансовая разведка вместе с Генпрокуратурой, полицией, СК, ФСБ, а также Банком России и Агентством по страхованию вкладов проверили деятельность 114 банков, в которых были обнаружены признаки хищения активов. В среднем в год в суды подается около 70 тыс. ходатайств следователей о выемке банковских документов, 97% из них удовлетворяются.

Росфинмониторинг кратно увеличил количество выявляемых подозрительных операций — с 4,8 млн в 2013 году до 21,6 млн в 2017-м. Автоматическая ведомственная система классификации фиксирует подозрительную деятельность организаций, работающих с бюджетными средствами, их руководства и контрагентов, формируя рейтинг, лидеры которого подлежат проверке в приоритетном порядке. Система выделяет среди денежных потоков участников операций по более чем 400 признакам (например, «является фигурантом уголовного дела», «публичное должностное лицо», «фигурант «панамского досье», «исполнитель по государственному контракту» и т.п.) и сами операции по более чем 120 признакам (например, «операция между аффилированными контрагентами», «транзитное движение денежных средств» и т.п.).

20 тыс. переданных в правоохранительные органы с 2013 по 2017 год материалов Росфинмониторинга использовались для начала более тысячи расследований, связанных с легализацией преступных доходов, и вынесения судами 930 обвинительных приговоров по «предикатным преступлениям» (предшествующие отмыванию).

Куда выводят преступные доходы

По данным финразведки, большинство преступных доходов выводится за рубеж и отмывается в иностранных юрисдикциях, среди которых выделяются:

а) страны-транзитеры Восточной Европы — Латвия, Литва, Эстония, Молдавия;

б) страны с благоприятным инвестиционным климатом — США, Великобритания, Франция, Испания, Швейцария и другие государства Западной Европы и Северной Америки;

в) страны с низкой прозрачностью финансовой системы и льготным налогообложением для нерезидентов — Британские Виргинские острова, Кипр, Гонконг, Панама и другие;

г) страны из серого и черного списков FATF — КНДР, Иран и другие.

Кроме того, фиксируются случаи вывода значительных денежных средств сомнительного происхождения в страны Юго-Восточной и Центральной Азии — Киргизию, Китай и др.

Чаще всего для трансграничного отмывания преступных доходов используется фиктивная внешнеэкономическая деятельность с номинальными юридическими лицами. «Для расслоения и транзита финансовых потоков используется множество счетов фирм-однодневок, открытых в различных банках. Перечисления за рубеж преимущественно осуществляются под видом сделок по поставке товаров или купли-продажи ценных бумаг», — уточняется в отчете финразведки. Иностранные юрлица и образования (трасты и т.п.), как правило, регистрируются в юрисдикциях с льготным налогообложением. Впоследствии преступные доходы размещаются на счетах в зарубежных банках, инвестируются в коммерческую и жилую недвижимость, предметы роскоши и легальный бизнес.

Как реагирует деловое сообщество

С одной стороны, понятные и принятые международным сообществом правила игры, такие как стандарты FATF, — это благо для бизнеса, но с другой — конкретные показатели (аресты активов, конфискация и усиление активности силовиков) совсем не означают автоматическое «очищение экономики», поскольку накладываются на российскую «палочную систему», предупреждает Александр Хуруджи, уполномоченный по защите прав предпринимателей, содержащихся под стражей.

«С точки зрения интересов российского бизнеса важнее не требования FATF, а соблюдение российского законодательства. Есть ст. 108 УПК (заключение под стражу), запрещающая аресты предпринимателей и препятствование деятельности предприятия на период следствия. Нужно добиваться их соблюдения для всех. Прямое следование требованиям FATF порой мешает российскому бизнесу, а не помогает», — говорит Хуруджи.

Максим Солопов