Три проблемы российских судов . Зорькин, Лебедев, Иванов
Почему судебная система в России недоступна для антикоррупционного законодательства.
Четверть века назад судьи в России получили статус неприкосновенных. Это значит, что нельзя проводить обыски судей, задерживать их и арестовывать. Лишить полномочий практически невозможно. Сведения о доходах судьи и его родственников, проверяют коллегии, состоящие из… судей. Так в стране сложилась особая каста людей, которые могут карать от имени государства.
Куда повернул — туда и вышло
Независимость судебной системы — конституционная основа правосудия России и гарантия нашей правовой безопасности. К сожалению, независимость порой перерождается в безнаказанность. А неподконтрольность — это уже коррупциогенный фактор, который позволяет распоряжаться законами так, как того пожелает суд. Один из простейших примеров — «вилка» между легчайшим и тягчайшим наказанием. В отличие от Великобритании, где вот уже на протяжении девяти веков используется прецедентное право, Россия пошла по пути изобретения вечного велосипеда. Каждый случай рассматривается так, будто ничего подобного до этого в истории не было. С одной стороны, это позволяет применить индивидуальный подход, с другой — Вася О. может получить год условно, а Олег В. — три года реальной колонии за аналогичное преступление. Где, как не здесь, искать возможности незаконно обогатиться?
Вот пример 2008 года, опубликованный в докладе Всероссийской антикоррупционной общественной приемной «Чистые руки»: Александра Беловинская, более 10 лет проработавшая в Кизлярском райсуде секретарем судебного заседания, рассказала, что судьи подходят к работе поверхностно, иногда дают выносить решения своим доверенным лицам. За некоторые дела вымогают деньги: не за то, чтобы «вынести незаконное решение, а чтобы вынести решение по закону». Эта словесная эквилибристика обходится желающим в сумму от 15 тысяч до 2,5 млн рублей.
То, что взяточничество в российских судах превратилось в систему, доказывает легкость, с которой люди верят: за солидную сумму можно прекратить дело. К примеру, в 2013 году помощник судьи Девятого арбитражного суда Москвы Миланы Сабировой Андрей Синица был заподозрен в том, что за 80 тысяч долларов обещал представителям одной из столичных компаний содействие за решение вопроса о долге в 54 млн рублей в их пользу по апелляции, которая должна слушаться в этом суде.
Анна Хохлова. Источник фото: prizyv.tv
В том же 2013 году Владимирские следователи обвинили служительницу Фемиды — судью октябрьского суда г. Владимира Анну Хохлову — в «торговле» своими полномочиями: средняя цена за услуги, по оценкам правоохранителей, составляла более полумиллиона рублей. Так, по версии СКР, в сентябре 2010 года Анна Хохлова за 450 тысяч рублей сократила срок наказания для наемного убийцы на два с половиной года. В ноябре 2016 года судья и помощник председателя Асбестовского горсуда попались на получении 6 млн от подсудимой-нотариуса. Дело возбудил сам Бастрыкин, председатель СКР.
Три проблемы российских судов
Про взятки и коррупцию мы уже сказали выше. Как и о том, что отследить вороватых судей практически невозможно, если только не попадутся следователям их честные помощникии секретари, смелые истцы и ответчики. Например, сын убитого в 2015 году омского застройщика Виктора Берга. Напомним, что в деле Берга одним из подозреваемых в убийстве был судья Куйбышевского суда Сергей Москаленко. Он же, по данным следователей, вымогал у Виктора Берга 5 млн рублей, тому даже пришлось продать квартиру. В январе 2017 Сергея Москаленко нашли повесившимся в парке 300-летия Омска. И это за три дня до заседания по его делу.
Бывший судья Куйбышевского районного суда Сергей Москаленко Фото: superomsk.ru
Вторая проблема, которая мешает российским судам нормально функционировать, — специфика отбора судей. Так сложилось, что судьями становятся либо бывшие полицейские, либо судебные секретари, либо прокуроры. Судьи, прокуроры и следователи — это своего рода уже каста, в которой приняты внутрикастовые браки, что тоже не на пользу справедливости. Адвокатов в судьи не берут по умолчанию, а это значит, что судебная система перекашивается в сторону обвинительных приговоров — оправдывают, по статистике 2016 года, не более, чем в 0,36% случаев. Это примерно 72 тысячи человек в год, но на фоне 20 миллионов судебных решений по России — цифра ничтожная. Суд, как говорят блогеры, это не про справедливость. Суд — это про закон.
Третья проблема — судебная ошибка, а также неправильная квалификация дела. Повернуть тут можно по-разному: осудить невиновного или оправдать виноватого. Вспомним нашумевшее в 2013 году дело главы администрации Ленинского района Московской области Льва Львова, приговоренного сначала к штрафу в 950 млн рублей. Впоследствии решение было отменено и Львов получил четыре года колонии условно. Генпрокуратора обжаловала решение, но было уже поздно. И другой, обратный, пример, о котором пишет Зоя Светова, журналист «Эха Москвы»: «В Смоленском областном суде уже около полугода идет повторный процесс об убийстве 15-летней давности. На скамье подсудимых — осужденные за убийство смоленского криминального авторитета и его водителя. Генпрокуратура РФ обратилась в Верховный суд с просьбой отменить приговор в связи с вновь открывшимися обстоятельствами и рассмотреть это дело заново. Спустя 12 лет». Журналистка «Эха» приводит экспертное мнение, по которому 20% обвинительных приговоров российских судов — ошибочны.
И, наконец, мы имеем дело с перегруженностью судов. По словам экс-прокурора Алексея Федярова, примерно 81% обвинительных приговоров вынесен по уголовным делам, рассмотренным в особом порядке, — то есть, без исследования доказательств. За цифрой в 81% стоят живые люди — больше полумиллиона человек, которые «получили срок». Перегрузка судов, появление посредников в виде помощников судей, которые порой не только документы пишут, но сами и решения выносят, потому что судье некогда, взыскание сторублевых штрафов через пять инстанций — из-за этого судебная система России буксует. Появляются небрежные решения, судебные ошибки — как случайные, так и преднамеренные. И вторые, судя по многочисленным свидетельствам очевидцев и уже возбужденным коррупционным делам, — весьма прибыльны.
В теории зарплата регионального судьи начинается от 50 тысяч, федерального — от 150, не считая бесплатного жилья, 80% пенсии, льгот и преференций. Но по сравнению с коррупционными вливаниями это до смешного мало: взятки исчисляются порой миллионами. И не всегда в рублях.
ПАСМИ проводит опрос среди своих читателей, в котором уже приняли участие около 4000 человек. Какого мнения придерживаетесь Вы?
Крик о судебной реформе
Есть мнение, что суды не реформировались чуть ли не со времен СССР, поэтому коррупция там и процветает — в тесной связке с вороватыми чиновниками и бизнесменами с криминальным душком. Это не совсем так: за последние двадцать пять лет появился порядок досудебного соглашения, особый порядок рассмотрения дел, мировые судьи, арбитражные суды, апелляционные инстанции. Все это было призвано разгрузить суд, но вышло наоборот. И привело к тому, что разбирать каждое дело детально у судьи нет возможности, да и желания особенного нет.
Текучка и небрежность порождает многочисленные апелляции и кассации, заседания и тома документов — а это миллионы и миллионы судебных издержек, зарплат гособвинителям, судьям, помощникам, секретарям. Строятся обширные Дворцы Правосудия, которые мало чем уступают хоромам Сбербанка, Газпрома и Пенсионного фонда. Строятся, надо заметить, на бюджетные деньги. Огораживаются коваными заборами — на бюджетные деньги. Шьются судейские мантии, закупается программное обеспечение и компьютеры, канцелярские товары — тоже за счет бюджета. Суды — это целая индустрия, с которой кормятся «нужные» люди — от портных до адвокатов.
Статуя Фемиды на фасаде здания верховного суда РФ в Москве. Алексей Куденко/ РИА Новости
А это значит, что снова требуется реформа судебной системы: не лоскутная, как была с период 1990-2010 годов, а системная. Со сменой федеральных и региональных судей, многие из которых сидят в своих креслах не один десяток лет: Вячеслав Лебедев, председатель Верховного Суда — 74 года, 28 лет в должности; Валерий Зорькин, председатель Конституционного Суда — 75 лет и, соответственно, 27 лет в должности. Среди них молодо выглядит даже Антон Иванов, председатель Высшего Арбитражного Суда — 52 года, 12 лет занимающий свою высокую должность. Но дело даже не в возрасте. Просто за такое длительный срок «сидения» у любого чиновника, пусть даже и судейского, образуются прочные семейные и дружеские связи, тот самый «клан», о котором писалось выше. И как бы ни хотелось верить в абсолютную честность и неподкупность всех членов судейского сообщества, их чад, домочадцев, друзей и знакомых, но реальность огорчает.
Елена Хахалева
Скандальная история с судьей Хахалевой из Краснодарского края тому пример: государственный чиновник закатила свадьбу дочери, по подсчетам адвоката Сергея Жорина, стоимостью в 2 млн долларов. На которую приехали спеть по паре песен Иосиф Кобзон, Сосо Павлиашвили, Валерий Меладзе, Николай Басков и Вера Брежнева. И даже если поверить, что приехали они совершенно бесплатно, все остальное потянуло на 4,5 млн рублей, что тоже немало. Это среднестатистическая российская ипотека, которая выплачивается 25 лет. У судьи Хахалевой также имеется поддельный, по заявлениям некоторых СМИ, юридический диплом Тбилисского университета и крепкие связи в правоохранительных органах. Сестра Елены Хахалевой — судья Арбитражного суда Краснодарского края. Зять — заместитель руководителя следственного отдела СК по Западному округу Краснодара. Сын Хахалевой — один из самых молодых депутатов ЗАКСа Краснодарского края, и стал он им в 22 года, придя в депутаты с должности помощника судьи. Его жена — дочка председателя краевого суда, прямого начальника самой Елены Хахалевой. На этом круг замыкается, и мы видим, как крепка круговая порука, объединившая краевой суд, следственный комитет, законодательные органы края. Если поискать, то в дальних родственниках и среди близких знакомых наверняка обнаружатся высокопоставленные полицейские, чиновники Правительства Краснодарского края, армейские чины. А это значит, что не тягаться простому человеку с краснодарским кланом законников. Так считает и Елена Хахалева: «Народу никому это не надо. Я не нужна ни со свадьбой, б…дь, ни с должностью. Следственный комитет не может даже проверку в отношении судьи провести. На х.., абсолютно наплевать, б…ь. Собака лает — караван идет».
Мы можем с высокой долей вероятности предположить, что обновление судов нарушит привычное течение коррупционных потоков, и это — главное. Воровать будет сложнее. Взятки станет брать опасно. Высокие покровители уйдут в тень, а истцы и ответчики перестанут бояться сигнализировать о коррупционных запросах судей. И тогда никто уже не сможет сказать, что система неподконтрольна. А что касается независимости российских судов, мы обеими руками — за.
Компромат | Досье | Скандалы
Источник скандалов: UkrPost.biz